Настоящая принцесса и Летучий Корабль - Страница 70

— Будь здоров. Не грустно, а обидно. Обидно, когда человек бестолочь, — строго сказали Их Высочество. — Ну или дракон.

В коридоре послышался мягкий топоток кошачьих лапок и мерная поступь старшего Конрада.

* * *

К той минуте, когда «Гиппокампус» снова оказался у радингленского берега — будто никуда и не уплывал — никаких сил бояться у Лизы больше не осталось. Она сидела на тёплом мелком песочке, обхватив коленки, почёсывала за ухом Мурремурра и ждала. Конрад-старший нарочно распорядился выбрать тихий пляж подальше от дворца и от пристани, чтобы их не заметили. Теперь он — огромный, грузный, золотой — кружил над морем, покряхтывая и разминая крылья, а на корабле никакого движения не происходило. Вообще было очень тихо — только ветер шуршал в драконьих крыльях да волны с мерным шипением набегали на песок.

«Гиппокампус», не соизволив проскрипеть ни слова, очень тихо и очень медленно спустил шлюпку. Паруса его потихоньку наливались розовым отсветом восходящего солнца. И все равно даже с берега было видно, какой он сердитый.

Инго махнул рукой и сел на песок. И снова чихнул. Лиза некстати подумала, что надо бы его заставить температуру померить. Мурремурр тоже что-то подумал и пристроился к королю тёплым чёрным боком.

Филин даже не стал дожидаться, пока шлюпка ткнётся носом в берег. Он зловеще расшнуровывал кроссовки и на притихших на берегу хулиганов не глядел. Лиза втянула голову в плечи. Волшебник не спеша связал кроссовки шнурками, спрыгнул в мелкую прозрачную воду и стремительно пошёл прямо на Его Величество. Этого Лиза не выдержала, и спряталась за спину Инго. И вовремя: Филин молча вперил в него свирепый взгляд. Инго заслонился Книгой.

— Филин, простите меня, пожалуйста, — севшим голосом попросил он.

Филин мотнул головой.

— Паршивец, — с чувством выдохнул он. — Видишь эти седины?! Это всё ты! И твоя досточтимая Бабушка! Да я всю валерьянку на борту выпил!

«Ну всё, — ужаснулась Лиза. — Теперь-то главный разнос и будет. Сейчас все хором как набросятся. Ой, нет, ещё же Бабушка».

— Да уж, — протянул подоспевший Зильбер. — Воля ваша, а больше я с королевским семейством Радинглена дела иметь не стану.

Себе, знаете ли, дороже. Займусь поиском сокровищ — так, в конце концов, вернее… — Он обвёл суровым взором всю компанию, нахлобучил треуголку и захромал прочь по песку, напевая себе под нос:

Я был со своими грехами в ладу, когда бороздил моря,
Я был со своими грехами в ладу, когда бороздил моря,
Я был со своими грехами в ладу
У людей и Господа на виду.
Я слёзной мольбой не тревожил небес, когда бороздил моря…

— Эй, капитан! Я тоже! Я тоже с ними больше не вожусь! — разнесся над морем оскорблённый голосок «Гиппокампуса». — Ну их всех к барракудам в зубы! Пусть сами своих волшебников ищут! И крыльев ихних мне не надо! Пресс-папье, а?!!

Нахохленный Визирь, всё это время молчавший на плече у Зильбера, с тоской посмотрел на короля, потом на принцессу, потом понял, что обратно во дворец его точно не примут, и отчаянно закричал на все побережье: «Пиастры, пиастры!!!».

— Поздно, — горько сказал ему капитан. — Раньше надо было выступать, тварь бессмысленная. Ведь ты наверняка знал всё про шар, знал и молчал! Кто во дворце-то двенадцать лет наместником сидел? А? В суп тебя, и вся недолга!

— Пиастры!!! — испуганно разорялся Визирь.

— Радинглен, — пробасил Амальгамссен и расплылся в улыбке. — Коты! — он склонился над тёршимся о его ноги Мурремурром. Потом глянул в сторону далёкого дворца. — Ой, и часы мои на башне… Ходят… Почистить, небось, пора. — Мастер вспомнил про королеву Таль и втянул голову в могучие плечи.

Конрад-младший выбрался из шлюпки последним. Вид он имел вялый, глаза ото всех прятал и даже не поднял взгляда, когда старший дракон мягко опустился на песок и демонстративно прошёл мимо него, поздороваться с Филином.

Инго поднялся на ноги, отряхнул с джинсов песчинки и сухие волокна водорослей.

— Боюсь, Конрад, не быть тебе королевским драконом в обозримом будущем. — Тихо сказал он. — Подрасти сначала. Извини.

«Чего извиняться-то?» — удивилась Лиза, а Костя шумно вздохнул:

— Да я что?! Юлька вот… А вы на меня…

— О! Хорошая идея, — уронил Инго. — Называй-ка ты меня теперь на «вы», дружок.

Костя даже ростом поменьше сделался — во всяком случае, стоявший рядом Лёвушка казался выше.

— Лёвка, — шепотом спросила Лиза, бочком подобравшись к нему, — что вы там в шарике делали-то?

Лёвушка взглянул на неё поверх очков. И хмыкнул.

— Мы играли в бридж, — проникновенно поведал он. — Ходили гулять на море. Топили камин, пили кофе и рассказывали друг другу занятные истории, мой дорогой Ватсон.

Так. Ясно. Все обиделись. Кроме Амальгамссена разве что. Но ведь до него потом тоже дойдёт. Когда-нибудь.

— А откуда «Гиппокампус»-то пр пресс-папье знает? — робко спросила Лиза у Лёвушки.

— У Филина спроси, — мрачно ответил тот. А взъерошенный Филин обернулся и вытащил из нагрудного кармана бубенчик. Маленький серебряный бубенчик. Инго ахнул.

— Вот, — горько сказал волшебник. — Прямая трансляция. Ох и весело было! Мы же всё слышали, только пока Коракс был жив, а потом… — он глянул на бубенчик и не договорил. Швырнул кроссовки в песок, махнул рукой и пошёл прочь по твёрдому песку, облизанному морем — усталый и ужасно расстроенный. Мелкая волна то и дело обдавала ему ноги, но Филин ничего не замечал. Кажется, он что-то бормотал себе под нос. Один раз он остановился, подобрал выброшенную прибоем мидию и с размаху закинул подальше в сине-зелёную воду.